Начало службы.

Повестка о призыве в армию пришла за месяц до явки на призывной пункт. Время «Ч» - 1 декабря 1964 года. Я явился в районный военкомат города Котельнича с запасом продуктов на три дня, ложкой и кружкой. Мне повезло – в одну команду со мной попал мой одноклассник – Павел Тарасов. Были и ещё знакомые парни, и даже родственники. На сборном пункте нас  часто строили, распускали, снова строили, мы там переночевали две ночи и наконец, при очередном построении объявили номер команды, представили «покупателям», а ночью пешим строем отправили на ж/д вокзал и загрузили в вагоны.

Нам очень хотелось узнать, куда же нас повезут, но «покупатели» (а мы видели только сержантов)  загадочно улыбались и отвечали: «Узнаете!»  По  форме сержантов мы догадались, что служить будем в авиации.

Поезд тронулся и стал медленно набирать скорость. Прогрохотал мост через Вятку – это значило, что поезд идет  на восток. В каждом купе было по 10 – 12 человек, полок не хватало и два-три человека вынуждены были спать на полу. Чтобы никого не обижать, мы решили, что на полу будем спать по очереди. Ночью проехали Киров, а утром в вагоне раздалась настоящая военная команда «Подъём!!» Поезд шел по Удмуртии.

После завтрака нам официально объявили, что пунктом нашего назначения является станция Даурия Читинской области. А также сообщили, что служить там очень тяжело: сопки, сильные морозы и пронизывающий ветер. А впереди зима! Мы будем учиться в школе младших авиационных специалистов – ШМАС.  Это сообщение восприняли с воодушевлением, плохо было только то, что везут в тьмутаракань и ехать туда, видимо, придется очень долго.

И действительно, наш состав стал часто останавливаться и подолгу стоять, особенно в Пермской области. Я уже точно не помню, где и сколько мы стояли, но до Перми всё же доехали и простояли  в каком-то тупике более суток. А ночью, когда все спали, поезд тронулся и застучал на стыках. У меня спросонья промелькнула мысль «Ну наконец-то поехали!»

А утром нашему изумлению не было предела – поезд без остановок и с большой скоростью шел на запад! Не веря своим глазам, мы лихорадочно определяли стороны света и высматривали названия станций – всё-таки нас везли обратно! Снова промелькнули Глазов, Киров, Котельнич и поезд, не снижая скорости, мчался  на Москву. Нам долго ничего не объясняли, сержанты сами были в неведении. В Москве – остановка. Несмотря на декабрь,  шел дождь и был густой туман. Мы стояли в тамбуре и рассуждали, куда же нас везут. А проводница в это время заправляла вагон водой и принимала уголь. Она услышала наши разговоры и вдруг сообщила, что поезд идёт в Белоруссию. Вскоре это подтвердили и сержанты. Мы обрадовались – Белоруссия всё-таки лучше Сибири! Да и ближе к Западу, к цивилизации.

Наш воинский эшелон шёл довольно быстро и вскоре  уже был на границе с Белоруссией. После остановки и смены поездной бригады поезд снова тронулся, но мы стали ощущать стойкий   запах горелого  угля, а утром, на скруглении дороги  увидели, что наш состав тянет паровоз! Вот вам и цивилизация! Паровоз довез состав до станции Мышанка, Гомельской области. И прозвучала команда выходить из вагонов и строиться.

Мы выходили из вагонов и осматривались. Первое, что бросалось в глаза – это отсутствие снега, хотя было уже 9 или 10 декабря. Недалеко от железной дороги увидели небольшой поселок (деревня Мышанка) с черными домами, непривычными нашему взору деревьями и кривыми пряслами.

Нас построили в колонну по четыре и повели. Шли по песчаной дороге, среди высоких кустов и низких деревьев. Шли долго, километра полтора или два.  В каком-то взводе оказался пьяный, который во время движения что-то орал и всех развлекал, но, когда увидел КПП части и солдат, вдруг резко  выразил нежелание служить в Советской Армии, отказался  продолжать движение  и стал буянить. Наша колонна в это время стояла у КПП. С той стороны выбежали  солдаты, скрутили буяна и увели. На гауптвахту!

Ворота КПП распахнулись, и мы вошли на территорию части. Первое впечатление хорошее – чёткая планировка, добротные здания из красного кирпича, старинной архитектуры. Нас ввели в кинотеатр (это был клуб, Дворец культуры и кинотеатр одновременно) и рассадили в зрительном зале. На сцену вышел командир части полковник Афанасьев. Он поздравил нас с прибытием в часть и началом службы, и объявил, что часть является  учебным центром ракетных войск стратегического назначения и имеет номер 78424. Здесь мы будем учиться 6 – 8 месяцев, получим специальности и затем продолжим службу в боевых частях. Легенда прикрытия – авиация, поэтому нас обмундируют в авиационную форму, и мы всем должны говорить, (если будут спрашивать!), что учимся и служим в школе младших авиационных специалистов. Об этом мы можем написать и домой.

Полковник Афанасьев рассказал, как нужно служить и как не нужно служить, какие сведения составляют военную и государственную тайну, обратил особое внимание на наше физиологическое состояние молодых парней, которое может привести к психическим расстройствам, и даже к суициду. При возникновении такой ситуации полковник очень проникновенно попросил нас не стреляться и не вешаться, а обращаться к врачам. Мы  пообещали!

Далее командир рассказал о дальнейшем порядке действий, пожелал всем хорошей службы и удалился. Его заместители говорили о почетном долге службы в ракетных войсках, о высоком звании советского солдата. Рассказали, что до нас в городке располагались мотострелки, а ещё раньше, до войны, - кавалерийская часть. От кавалеристов сохранились конюшни, и в этих конюшнях мы будем оборудовать учебные классы (успокоили – навозом уже не пахнет!), склады и др. Кто-то из заместителей сообщил, что нам предстоит не только осваивать военные науки, но и выполнять большой объём работ по благоустройству части, так как в данный момент происходит передислокация учебного центра из Даурии в Мышанку. Из Даурии идут эшелоны с имуществом части, которые нужно разгружать, обустраивать казармы и учебные классы. Всё это нам предстояло делать одновременно с учебой. После этого сообщения стало понятно, почему нас сначала везли на восток.

Позднее, после принятия присяги в нашей роте читал лекцию о бдительности офицер КГБ (особист) и он сообщил, что передислокация части была вызвана опасностью нападения китайцев – с той стороны границы китайцы сосредоточили крупные силы. Связано это было с тем, что в то время у китайцев уже была атомная бомба, а средств доставки не было. И как соблазн для китайцев – учебный центр ракетных войск с учебными изделиями и документацией всего в полутора километрах от границы! Как только возникла угроза, сразу увезли ракеты и документацию. И действительно, к нашему приезду в декабре, недалеко от Мышанки, в лесу уже была оборудована учебная стартовая позиция.

Строго предупредили, чтобы в части не было фотоаппаратов, радиоприемников и магнитофонов.

Следующий этап – баня, после которой нас обмундировали по форме, распределили по ротам и взводам.  Мы с Павликом попали в девятую роту, я в четвертый взвод, а Павел в третий. Из нас будут готовить специалистов колесных машин. Такое распределение было связано с тем, что после окончания сельской школы у нас уже  была специальность – механизатор широкого профиля, то есть мы могли работать на любой сельскохозяйственной технике. Это сообщение меня не очень обрадовало, так как я с детства занимался радиолюбительством, и в армии тоже хотелось бы заниматься чем-то, связанным с радио или электроникой. А здесь грейдеры, снегоочистители, бульдозеры и автомобили. Я даже обратился к командованию с просьбой перевести меня в другую учебную роту. Это было возможно, но  после прохождения курса молодого бойца. Я написал соответствующий рапорт и через некоторое время меня вызвали в штаб. Пожилой подполковник вдруг неожиданно стал пространно рассуждать о том, что я ничего не понимаю, что со специальностью радиста я буду сидеть в бункере и ничего не увижу. А в девятой  роте готовят профессиональных водителей, а это гражданская специальность, я получу профессиональные водительские права и служить буду в роте боевого обеспечения (РБО), которая ведет некоторые  работы вне части и в ЗПР. С его точки зрения служба в РБО интереснее. Подполковник заронил сомнение в моей душе, я ещё долго размышлял и, в конце концов, победили меркантильные соображения и я остался в девятой роте.

Началась военная служба и учеба…

Преподаватели

После Нового года и принятия присяги начались стабильные занятия по специальности – дорожные машины, снегоочистители, автомобили. Все преподаватели были старшими офицерами и имели звания майоров или подполковников. Почти все преподаватели  ранее служили в авиации и были лётчиками или инженерами. Почти все воевали.  К сожалению, я не запомнил их имён, но в памяти сохранились некоторые эпизоды.

Сопромат преподавал майор, не выговаривающий несколько букв и звуков, почти совсем у него не получались звуки «К» и «Ц». Говорили, что это последствия фронтовой контузии,  и мы старались не замечать этот недостаток. Со словом «коэффициент» он более-менее справлялся, а вот слова «коэрцитивная сила» у него  выходили настолько забавно, что между собой  этого преподавателя мы так и звали: «Коэрцитивная сила»!

Устройство автомобиля и правила дорожного движения преподавал очень энергичный майор, бывший лётчик–истребитель, фронтовик. В свободное время мы просили его рассказать о воздушных боях с немцами. И он рассказывал о сопровождении бомбардировщиков, о сбитых немецких самолетах, и о том, как его однажды сбили и он  катапультировался. Катапультирование нас очень заинтересовало, и  майор  подробно рассказал об устройстве катапульты и её действии. Кто-то спросил:

- А какие ощущения при катапультировании?

Над ответом я продолжаю смеяться до сих пор. Вот что он  сказал:

- Представьте, что вы стоите на четвереньках и без штанов! А я со всего размаху бью вас по голой заднице совковой лопатой! Вот такие примерно ощущения испытывает и лётчик при катапультировании!

И добавил, что иногда бывали очень тяжёлые последствия катапультирования – рвались    кровеносные сосуды и травмировались органы малого таза.

Два раза в неделю в расположении роты, прямо в спальном помещении после завтрака проводились двадцатиминутные политинформации. Мы брали свои табуретки и усаживались в проходе между кроватями, оставляя узкий проход посередине. Занятия проводил замполит роты, капитан Тигиняну. На этой политинформации было невозможно не спать! Политинформация походила на сеанс гипнопедии! Капитан Тигиняну медленно двигался по проходу и монотонным, нудным голосом с акцентом Будулая из кинофильма «Цыган» рассказывал о событиях в мире. У многих даже выработался условный рефлекс –  засыпали с первых слов капитана! Скрыться можно было только за товарищей, положив головы на спины впереди сидящих. Но спали и те, кто не имел укрытия! Однажды, открыв глаза, я увидел, как на всё это безобразие взирает командир роты, я начал лихорадочно расталкивать спящих соседей, но командир почему-то не вмешался.

Была ещё одна дисциплина в курсе военных наук, вызывающая непреодолимый сон – это партийно-политическая работа, ППР. Правда, мы эту аббревиатуру расшифровывали по-своему: «Посидели, пи-пи-пи, разошлись!» Очень скучная дисциплина, но она проводилась