Отцы – командиры

 Самый младший воинский начальник, с которым мы непосредственно и постоянно общались – это заместитель командира взвода сержант Баженов. Сержант Баженов уже прослужил один год в Даурии,  после учебы остался в учебной  части, и  был назначен на должность заместителя командира  четвертого взвода девятой роты. Это была обычная практика -  назначать младших командиров из числа выпускников школы, проявивших себя командирскими качествами, хорошей учебой или спортивными достижениями. Мне тоже предлагали остаться в учебке на должности  замкомвзвода и продолжать тренировки в сборной части по военному троеборью. Но мне захотелось в боевую часть, и я отказался.

Сержант Баженов был хорошим командиром – строгим, выдержанным и справедливым, а когда меня назначили командиром четвертого отделения, мы стали друзьями. А вот в третьем взводе сержант проявлял признаки самодурства – кричал, оскорблял курсантов и издевался над ними. И вот чем это закончилось.

В третьем взводе служил Виктор Хуштов из Нальчика. Он был старше нас лет на пять, имел звание кандидата в мастера спорта по борьбе. Витя Хуштов  по национальности кабардинец и, как все кавказцы, имел горячую кровь и мгновенную реакцию. В роте его уважали и звали «мальчик из Нальчика». И вот однажды, после окончания вечерней поверки  сержанты как обычно, делали назначения, объявляли благодарности и взыскания. Витя Хуштов в чём-то провинился, и сержант объявил ему наряд вне очереди. Хуштов ответил «Есть!», и по команде встал в строй. Сержанту не понравилось, как Витя встал в строй и он трижды заставил его повторить  эволюции, произнося при этом такую чушь, что даже нам было стыдно слушать, а «мальчику из Нальчика» тем более. Но сержант распоясался и, когда он в четвертый раз вызвал Хуштова из строя, и продолжил выкрикивать оскорбления, раздался негромкий хлопок. Поток ругани резко оборвался,  сержант оказался  на полу, в роте наступила мертвая тишина. Нокаут! Даже стоящие рядом не видели, как Витя нанес удар! Через несколько секунд оцепенение прошло и сержанта стали приводить в чувство, а когда он проявил  признаки жизни, унесли на кровать. Старшина объявил отбой, сказав, что разбираться будем завтра. Когда все улеглись и выключили свет, я пробрался к Хуштову и пожал ему руку. Витя молчал. Над «мальчиком из Нальчика» нависла угроза уголовной ответственности.

Утром В.Хуштова вызвал к себе командир роты, через некоторое время туда же пригласили и сержанта. Мы написали письмо в защиту Хуштова и передали комсоргу роты. «Дело Хуштова» командиры и замполиты разбирали несколько дней и как-то сумели ограничиться дисциплинарным взысканием – несколько дней гауптвахты. Сержант тоже остался на своей должности, но более не допускал неуставных отношений.

Фамилию старшины роты я забыл,  мы с ним общались только на утреннем построении и на вечерней поверке и очень редко – в нарядах по роте. Человек он был крикливый, взрывной, но всегда – справедливый и очень заботливый. Он тщательно подбирал обмундирование и если обнаруживал в роте солдатика, у которого был непорядок в одежде, то сразу забирал его в свою каптерку и устранял дефекты, вплоть до замены гимнастерки или брюк.

 От старшины роты я умудрился получить  наряд вне очереди. Произошло это так. Второй ярус над моей кроватью занимал курсант Володя Немшилов. По команде «Подъем!» он садился на своей кровати и одевал гимнастерку, а его ноги в это время в кальсонах с завязками болтались у меня перед лицом. И так каждое утро! И однажды я незаметно для Немшилова связал эти завязки на кальсонах вместе. Немшилов, ничего не подозревая, прыгнул вниз и полетел прямо под ноги подходившего старшины. Старшина несколько секунд молчал, пока Немшилов поднимался, а потом раскричался, что курсант мог получить травму и так далее…  Я полуодетый стоял перед ним и переминался с ноги на ногу. Рота смеялась! Итог – один наряд вне очереди!

Командиром нашего взвода был капитан Боженко, невысокий, худощавый, стройный офицер. Он вступил в свою должность с опозданием на полтора месяца. То есть мы знали, что у нас командир капитан Боженко, а  увидели его только в январе - он был сначала  в Даурии, а потом  в отпуске. В нашем взводе служили четыре человека с «божественными» фамилиями: капитан Боженко, сержант Баженов, рядовые Богунов и ещё один, фамилию которого не могу вспомнить.  Похоже, что при формировании взвода писари и штабисты «прикалывались»,  и достигли при этом успеха – такое сочетание фамилий всегда вызывало улыбку.   Капитан Боженко был отличным командиром.

Командовал девятой ротой майор Туляков – стройный, подтянутый и очень энергичный офицер. Мы гордились своим командиром и для этого имелись веские основания. Майор Туляков на прежней должности был награжден медалью за  успехи в воспитании личного состава. Точное название и статус медали я не помню. «Гроза врагам, отец солдатам» - эта фраза полностью подходила Тулякову, и в его лице мне представлялся настоящий русский офицер, наравне с солдатами несущий все тяготы армейской службы.

По расписанию первые стрельбы рота проводила в феврале. Погода в тот день стояла отвратительная, холодно, сыро и по стрельбищу гулял пронизывающий ветер. Руководил  первыми стрельбами лично майор Туляков. По команде на огневой рубеж вышли несколько курсантов из нашего взвода,  им раздали по десять патронов. Когда магазины были заряжены и пристыкованы, автоматы нужно было взять на плечо и ждать следующую команду. На фланге шеренги стоял Коля Т. – солдатик  маленького роста в очках – он был в моем отделении и я недоумевал – зачем этого слабенького, нескладного и немощного человечка взяли в армию. Он не мог подтянуться, не мог выполнить самые простые упражнения, даже ходил спотыкаясь и говорил заикаясь. Что сделал Коля Т. с автоматом, так никто и не узнал, но когда он его закидывал на плечо, автомат вдруг стал стрелять в автоматическом режиме и заваливаться назад, то есть в сторону основного строя взвода. Все оцепенели. Среагировал только майор Туляков – он вратарским прыжком бросился на Колю Т. и свалил его на землю, изменив траекторию движения стреляющего ствола. Автомат перестал стрелять, просто кончились патроны, но мы, хотя и не сразу, но осознали, что наш командир реально, у нас на глазах,  совершил подвиг – своим телом закрыл взвод. После этой стрельбы Колю Т. мы больше не видели, а инцидент на стрельбище не имел никакого резонанса в части.

Когда растаял снег, рота по утрам вместо зарядки два раза в неделю стала бегать кроссы по три километра. Командиры нам говорили, что три километра да ещё в полуспортивной форме это ерунда, вот скоро придется бежать восемь километров в полной выкладке, вот это да! Долго нас пугали этим кроссом, и вот, наконец, настал день, на который было назначено это мероприятие. Бежала вся рота вместе с командирами. Командовал майор Туляков. Экипировка солдат состояла из рюкзака, шинельной скатки, подсумка, противогаза, фляжки, автомата и штыка. Офицеры имели только планшетку,  противогаз и пистолет.

Трасса восьмикилометровой дистанции проходила за пределами части. Очень тяжёлым было начало бега – снаряжение болталось, как седло на корове. Майор Туляков подбадривал всех и подгонял – он постоянно двигался относительно колонны бегущих, бежал то в арьергарде, подгоняя отстающих, то в авангарде, ускоряя бег колонны.  На шестом километре майор Туляков подал команду «Газы!» и сам одел противогаз. В противогазе он два раза мелькнул перед нашим взводом, что-то крича, а потом исчез. Вскоре по колонне прошла команда «Снять противогазы!» а вслед прошёл слух, что майор Туляков потерял сознание и упал.  В это не верилось, но на финише нам сообщили, что майор Туляков действительно потерял сознание, но уже пришёл в себя, отправлен в медсанчасть и его здоровью ничего не угрожает. Он упал в обморок от перегрева и недостатка воздуха.  А среди сошедших с дистанции солдат (таких оказалось около двадцати) почему-то никто не терял сознания! Получается, что на дистанции кросса полностью выложился только один майор Туляков!

Строевой подготовке личного состава части уделялось большое внимание – на плацу в течение всего дня проводили строевые тренажи сразу  несколько подразделений. А каждый день, кроме воскресенья, после развода все учебные роты в полном составе проходили строевым маршем мимо трибуны, на которой стоял командир части и его заместители. Строевыми маневрами роты командовал непосредственно командир роты, и, когда рота выходила на прямую около трибуны, майор Туляков занимал место впереди колонны и очень четко и красиво печатал строевой шаг, отдавая честь командиру. Чтобы не подводить своего командира, и мы полностью выкладывались во время этого марша. Особенно тогда, когда оркестр играл «Прощание славянки»! Поэтому рота по строевой подготовке всегда была на хорошем счету и другим ставилась в пример!

Если майор Туляков замечал какой-то непорядок в строю, то звучала примерно такая команда: «Товарищ курсант в четвертом взводе в шестой шеренге третий справа – взять ногу!!» Заслышав начало такой команды мы лихорадочно принимались вычислять свои пространственные координаты в общем строю и если они совпадали (не дай бог!) с услышанными, немедленно принимали меры по устранению.

Командир батальона подполковник Киреев общался с нами редко, поэтому и рассказать особенно нечего. Помню, как он пришёл в роту, когда я был дежурным. По команде дневального «Рота! Смирно!» я выбежал из туалетной комнаты для доклада и, отдавая честь, сделал очень резкое движение рукой и с ужасом увидел, как капельки воды с плохо вытертой ладони летят прямо в лицо подполковнику. Он сначала дернулся, чтобы уклониться, но понял, что не успевает и мужественно выслушал доклад, как бы «не заметив брызги». Я попытался извиниться, но он махнул рукой и покинул расположение роты. Подполковник Киреев имел маленький рост и очень громкий хриплый голос. Там, где был Киреев, всегда было шумно. И ещё: фуражка у него имела невероятные размеры, но возможно, что это был обман зрения.

Конечно, самой главной фигурой в части, известной каждому курсанту независимо от срока его службы,  был заместитель командира части полковник Аптекарь. Аптекарь – это не должность, а фамилия. Аптекарь отвечал за строевую и физическую подготовку личного состава. Это был человек невысокого роста, уже в годах, тучный, с животиком, но невероятно подвижный и активный. Аптекарь прошел всю войну, был несколько раз ранен и награжден многочисленными правительственными наградами. В части он как-то умудрялся быть одновременно везде, особенно там, где нарушался порядок, причем умел появляться неожиданно, из ниоткуда! По этой причине он был главным действующим лицом в многочисленных солдатских байках. А про то, как воевал Аптекарь, ходили легенды. Вот одна из них.

            На фронте у Аптекаря осколком разорвало живот, и все внутренности вывалились на землю. Но Аптекарь не растерялся, а сгреб всё  выпавшее хозяйство в охапку и своим ходом прибыл в медсанбат. Хирурги все поставили на место, но при этом сильно ругались – так как все кишки были вымазаны в грязи, и пришлось их прополаскивать и промывать. Возможно также, что хирурги вложили в живот Аптекаря что-то лишнее, так как с той поры живот у Аптекаря приобрёл внушительные размеры и не уменьшался.

Животик у Аптекаря был действительно солидный, однако не мешал ему прыгать через коня!

Однажды весной наш взвод занимался на спортплощадке физической подготовкой. Спортплощадка находилась рядом со столовой. Командовал занятиями сержант Баженов. Примерно в середине занятий он подошёл ко мне и попросил заменить его на некоторое время. «Схожу в столовую, может, компотику нальют – пить очень хочется». И ушел. Я продолжил занятия, а минут через пять из кустов неожиданно появился полковник Аптекарь! Поскольку он появился не через главный вход, то это значило, что он уже некоторое время наблюдал за нашими занятиями.  Я доложил полковнику по форме, а про замкомвзвода сказал, что он отлучился по нужде. Аптекарь приказал перестроить взвод для прыжков через коня. Пока я проводил необходимые действия, полковник Аптекарь снял китель и сделал несколько приседаний и прыжков. Для разминки. Затем спросил у меня:

- Сколько человек во взводе не прыгают через коня?

Я ответил, что четверо. Полковник сам приказал этим четверым выйти из строя, построил их в колонну по направлению к коню, подал команду:

-  Делай, как я! – и как-то странно, прыжками, с неожиданной резвостью понесся по дорожке разбега. Подбежал к трамплину,  взмахнул руками и легко перепрыгнул через коня! Мы хоть и слышали об этом, но все же были изумлены!  За Аптекарем все четверо непрыгающих тоже перемахнули  через коня! У нас это вызвало ещё большее изумление! Перепрыгнул даже Жора Лихарев, который обычно упирался руками в заднюю часть крупа коня и ни за что не хотел даже вскакивать на него.

Аптекарь посмотрел на меня недоуменно и отдал приказ:

-  А теперь весь взвод, вперед! Бегом марш!

Все прыгнули  и снова эти четверо не подвели.

Аптекарь не спеша надел китель и сказал, что доволен физической подготовкой курсантов взвода. И вышел через главный вход. Мы проследили, когда он удалился достаточно далеко, и расхохотались. А затем попросили «непрыгающих» повторить попытку. Из четверых двое прыгнули, а двое – никак! Особенно  Жора Лихарев – без Аптекаря у него не получалось.

Когда растаял снег, наша рота повзводно стала бегать кроссы на три километра. Стартовали за территорией городка, а финишировали  в городке. Я точно не помню, с какой стороны городка было КПП, через которое мы выбегали из части, но точно помню, что непосредственно у КПП был мост через реку или канал. Мост был деревянный, длиной метров пятнадцать, с перилами.

И вот по утрам, когда мы бежали кросс, на этот мост приходил полковник Аптекарь и подгонял отстающих. Происходило это примерно так: увидев медленно бегущего обессилевшего солдатика, полковник сначала громко кричал, а потом неожиданно резво догонял  отстающего и пинками подгонял его!

Сам я это не видел, потому что всегда был в пятерке первых,  но мне рассказывали… А однажды во время кросса у меня было хорошее настроение, «сил невпроворот», и я перед финишем секунд на двадцать обогнал своих соперников! На мосту стоял Аптекарь. Я бегу и гордо смотрю на него, надеясь на похвалу. Но Аптекарь вдруг оторвался от перил и побежал ко мне с явным намерением пнуть под задницу. Я, конечно, увернулся, но от неожиданности даже остановился.

- Товарищ полковник,  вы что?!  Я же первый бегу!

Полковник затопал на меня ногами и закричал:

- Беги быстрей! Мне не важно, что ты первый, важно чтобы результаты роты были высокие! Давай быстрее беги!

Я всё-таки обиделся, но ненадолго. Дело в том, что все курсанты школы (да и офицеры, наверное) гордились тем, что получали замечания и взыскания от Аптекаря и при любой возможности со смаком рассказывали о том,  как САМ  АПТЕКАРЬ его наказал! И я даже сейчас делаю это с гордостью и удовольствием!

Однажды я был дежурным по роте. Среди многочисленных обязанностей дежурного была и такая – с утра записывать больных, а после обеда вести этих больных в медсанчасть и обратно. В тот день в нашей роте набралось более 20 человек больных.

После обеда я проверил эту команду по списку, на улице построил в колонну по два и повел в медсанчасть. Медсанчасть находилась за пределами части, и нужно было проходить через КПП-1. В медсанчасти я должен был всех больных развести по кабинетам, дождаться, пока их примут врачи, затем снова собрать вместе, вывести на улицу, построить и привести в роту.

Когда на обратном пути мы с больными прошли КПП-1 и двигались по главной аллее, заметили, что аллею пересек полковник Аптекарь. А мы точно знали, что Аптекарь никогда не оставляет без внимания  любую группу военнослужащих и даже одиночных солдат. Полковник и в этот раз  не изменил себе – он стоял и ждал нас в боковой аллее напротив штаба. Метров за двадцать я занял место впереди колонны и подал команду:

- Группа! Смирно! Равнение на – право!

И мы строевым шагом прошли мимо Аптекаря. Я затылком чувствовал, что строй шагает очень слаженно и чётко. Аптекарь тоже приложил руку к папахе, а затем пальцем поманил меня. Я скомандовал, чтобы группа продолжала движение (подальше от греха), а сам подбежал и доложил:

- Товарищ полковник! Группа больных девятой роты возвращается из медсанчасти! Дежурный по роте – ефрейтор Логинов!

- Как больных? Они шагали строевым, как совершенно здоровые!

- Ну…, они не очень больные – у кого зуб болит, у кого фурункул, у кого…

- Доложите командиру роты, что я вам сделал замечание!

- ??

- С больными нельзя обращаться, как со здоровыми!

- Есть!

Я вернулся в казарму. Командира роты не было, он пришел минут через двадцать. Увидев меня, заулыбался. Оказывается, он был в штабе, когда туда пришел Аптекарь и громогласно объявил, что в девятой роте даже больные имеют лучшую строевую подготовку, чем здоровые в некоторых других ротах!  Вот таким неожиданным  образом девятая рота удостоилась комплимента от самого  Аптекаря! Для командира роты это было как бальзам на душу и он не стал меня наказывать. Да и за что? В Уставе об этом ничего не сказано.

Командир части полковник Афанасьев был высоким, слегка тучным человеком. Впервые мы его увидели, когда ещё в гражданской одежде прибыли со станции и разместились  в клубе. Полковник Афанасьев вышел на сцену и очень подробно сообщил нам, куда мы попали и как нужно служить и как не нужно служить!

В повседневной службе мы его видели почти каждый день на трибуне строевого плаца, иногда полковник возвращал плохо идущую колонну для повторного прохода.

В части ходили слухи, что полковник Афанасьев должен был получить звание генерал-майора, но не получит, так как служить ему уже недолго осталось. Всё так и произошло. Об отставке полковника Афанасьева я узнал уже в боевой части – в Эстонии.

Преподаватели

   После Нового года и принятия присяги начались стабильные занятия по специальности – дорожные машины, снегоочистители, автомобили. Все преподаватели были старшими офицерами и имели звания майоров или подполковников. Почти все преподаватели  ранее служили в авиации и были лётчиками или инженерами. Почти все воевали.  К сожалению, я не запомнил их имён, но в памяти сохранились некоторые эпизоды.

Сопромат преподавал майор, не выговаривающий несколько букв и звуков, почти совсем у него не получались звуки «К» и «Ц». Говорили, что это последствия фронтовой контузии,  и мы старались не замечать этот недостаток. Со словом «коэффициент» он более-менее справлялся, а вот слова «коэрцитивная сила» у него  выходили настолько забавно, что между собой  этого преподавателя мы так и звали: «Коэрцитивная сила»!

Устройство автомобиля и правила дорожного движения преподавал очень энергичный майор, бывший лётчик–истребитель, фронтовик. В свободное время мы просили его рассказать о воздушных боях с немцами. И он рассказывал о сопровождении бомбардировщиков, о сбитых немецких самолетах, и о том, как его однажды сбили и он  катапультировался. Катапультирование нас очень заинтересовало, и  майор  подробно рассказал об устройстве катапульты и её действии. Кто-то спросил:

- А какие ощущения при катапультировании?

Над ответом я продолжаю смеяться до сих пор. Вот что он  сказал:

- Представьте, что вы стоите на четвереньках и без штанов! А я со всего размаху бью вас по голой заднице совковой лопатой! Вот такие примерно ощущения испытывает и лётчик при катапультировании!

И добавил, что иногда бывали очень тяжёлые последствия катапультирования – рвались    кровеносные сосуды и травмировались органы малого таза.

Два раза в неделю в расположении роты, прямо в